Государственный контракт от 15 сентября 2010 г. № 14.740.11.0206 «Естественно-исторические проблемы истории российского аграрного социума России: преломление глобальных проблем на локальном уровне» (Федеральная целевая программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009 – 2013 годы), 2010 – 2012 гг., руководитель – В.В. Канищев; исполнители – Д.С. Жуков, С.К. Лямин.
Если природный фактор становится чуть менее агрессивным (и даже не позитивным) по отношению к интенциям, то исследуемые типы общества при исследуемых значениях факторов просто перестают существовать (аттракторы устремляются в бесконечность) в сколь-либо длительной перспективе. Иначе говоря, улучшение природных условий при сохранении сверхрождаемости чрезвычайно быстро приводит общество к катастрофе – очевидно, в результате переполнения эколого-технологической ниши.
Кризисы депопуляции в целом, как показали C.А.Нефедов и П.В. Турчин, характерны для средневекового традиционного общества [Нефедов C.А., Турчин П.В. Опыт моделирования демографически-структурных циклов // Круг идей: модели и технологии исторических реконструкций. М., Барнаул, Томск: Издательство Московского университета, 2010]. «… Падение потребления, – пишет С.А. Нефёдов – приводит к замедлению роста населения, и население стабилизируется вблизи асимптоты К, соответствующей максимально возможной численности при минимальном потреблении. Это состояние «голодного гомеостазиса» в действительности оказывается неустойчивым; при отсутствии запасов продовольствия большой неурожай рано или поздно вызывает «демографическую катастрофу», страшный голод, сопровождаемый эпидемиями. Катастрофа означает резкое уменьшение численности населения; затем начинается период роста в новом демографическом цикле» [Нефедов С.А. О теории демографических циклов // Экономическая история. Обозрение. Вып. 8. М., 2002. С. 116 – 120].
Обращает на себя особое внимание огромная скорость течения рассмотренной нами катастрофы, которая продемонстрирована в проведённых экспериментах. Если при А=0,2 аттракторы (перспективы социумов) устойчивы и поле потенциалов полностью залито чёрным цветом (все типы социумом имеют реалистическую перспективу выживания), то уже при А=0,3 все изображения исчезают (социумы утрачивают перспективу выживания).
Любопытно отметить, что исследуемые социумы с большим стимулирующем контролем над рождаемостью и небольшим стимулирующем контролем над выживаемостью намного легче переносят значительное ухудшение природных условий, чем их даже незначительное улучшение выше некоего предельного уровня
Ирония истории заключалась в том, что природные условия в длительной перспективе должны были непременно улучшаться. Ведь в качестве природного фактора в данной модели рассматривается не просто климат, а внутренняя и внешняя среда человека. Поскольку главный способ адаптации человека это преобразование среды обитания, человеческое общество тем и отличается от животной популяции, что систематически приспосабливает для своих нужд среду, тем самым, улучшая её (в смысле выгодности для своего существования). Несмотря на обыденное негативное отношение к «испорченной экологии» индустриального общества по сравнению с руссоистско-пасторальными пейзажами традиционного общества, нельзя не признать, что создание индустрии вело к качественному улучшению среды обитания человека. Конечно, для традиционного общества с его медленно развивающейся, рутинной техникой и технологией характерно длительное сохранение среды без изменений. Поэтому мы и исходим из того, что для традиционного общества в целом среда остаётся агрессивной и ограничивающей интенции. Однако необходимо иметь в виду, что в данном случае мы рассматриваем уже не абстрактное и обобщённое традиционное общество, а конкретный позднетрадиционный социум, который уже соседствует с прединдустриальными центрами – провинциальными городами пореформенной России. Безусловно, такой социум был охвачен ускорением неизбежного приспособительного процесса человека к среде, точнее – среды к человеку. Природный прессинг, веками сдерживавший демографические взрывы в традиционном обществе, ослабевал.
Итак, при незначительном повышении А рассматриваемые социумы ожидала скоротечная диссипация, если они не переключались на другой сценарий демографического развития. Другой сценарий означал другую комбинацию контроля над обеими интенциями. Мы провели ряд экспериментов для поиска тех самых других сценариев сохранения социумов при падении агрессивности среды – и обнаружили два варианта.
Первый выход из «ловушки» предусматривает скачкообразное переключение в режим модернизированного развития. Этот сценарий предполагает небольшое значение ограничивающего контроля над потребностью в детях (Dc (ограничивающий) = 0,4); сохранение прежнего небольшого стимулирующего контроля над выживаемостью (Кс (положительный) = 0,6) и относительно небольшое ослабление агрессивности природного фактора (А = 0,5). В этом случае социум приобретает аттракторы в относительно модернизированной зоне. Заметим, что этот сценарий предполагает изменение направленности и значительное изменение величины одного из факторов.
Другой вариант – возвращение к сверхтрадицонному сценарию. Этот вариант мы уже отчасти рассмотрели в качестве обобщённого сценария для традиционного общества. Данный выход предусматривал сохранение на прежнем уровне стимулирующего контроля над потребностью в детях (Dc (положительный) = 1,1); небольшое улучшение природного фактора (А=0,25) и значительное понижение и без того низкого уровня стимулирующего контроля над выживаемостью – почти до нулевого уровня (Кс (положительный) = 0,1). Общество практически не оказывает в этом случае никакой поддержки индивидуальному выживанию, практически избавляясь от лишних людей. Это приводит к любопытным нелинейным результатам: аттракторы перемещаются в зону сверхрождаемости и средней смертности. Социум переходит в режим, близкий стратегии «заселения Вселенной». Впрочем, облако аттракторов в этом сценарии не представляет собой точку, поэтому этот сценарий требует отдельного рассмотрения.
Подводя итог описанию двух сценариев выхода из «ловушки», отметим, что общество непосредственно стояло перед ближайшей необходимостью сделать принципиальный шаг вперёд (в модернизированное состояние) или столь же принципиальный шаг назад. Естественно, принимая во внимание исторический контекст, можно утверждать, что никакого реального выбора («вперёд» или «назад») у того общества не было, поскольку толкающая социум «вперёд» модернизация была обусловлена факторами, выходящими далеко за рамки данной модели. Единственный выбор, который мог иметь место – это выбор величины социальных потерь в результате запоздалого перехода к модернизационному сценарию. Следствием такого запаздывания должно было быть существование социума некоторое время в состоянии, которое мы условно назвали диссипацией, т.е. в состоянии, когда социум не имел реальных перспектив развития и стремительно скатывался к физически невозможным (в длительной перспективе) демографическим показателям. Это состояние демографического перегрева, расплата за который прямо пропорциональна его продолжительности.
