Братья Сабуро. Стндартный кашмар (утопический памфлет).

Глава 4

Незавершённые диалоги

старницы главы Четвёртой:
1, 2, 3, 4

№ этой страницы 1 из 4

Диалог на Лубянке

Гулкое эхо шагов разносилось по длинным высоким коридорам подвала Лубянки. Генерал Пётр Аркадьевич Соломко, глава отдела информационной безопасности, прибывал в мистическом расположении духа – тёмные, шершавые стены старого здания Лубянки навевали на него чувства сопричастности истории, душевного покоя и умиротворения. Он вошёл в комнату для допросов (которую скорее следовало бы назвать залом для парадных допросов) и, сняв фуражку, устроился в кресле за плетёной ширмой, цвета крепко заваренного чая – подарком китайских коллег. Генерал ожидал, разглядывая в полумраке полы шинели бронзовой статуи Дзержинского, уходящей под своды потолка огромной высоты.
На противоположном конце зала скрипнула дверь. Конвой ввёл подозреваемого и, усадив его на стул посреди огромного пустого помещения, удалился. Из бесконечного мрака потолка протянулся тонкий яркий луч света. И уже через мгновение на стуле в кругу света перед генералом очутилась сгорбленная фигура мужчины в сером пиджаке, который болезненно щурился и ёжился, пытаясь уместиться в луче света, поскольку ничего не видел за границей света и тени. Невидимый генерал, продолжая любоваться статуей, оценивающе рассматривал контуры бородки Железного Феликса, внезапно проступившие в сиянии луча. Генерал отвлёкся лишь тогда, когда из полумрака выступил секретарь и положил перед ним папку с делом. Пролистав несколько страниц, Соломко произнёс, поражаясь, как его тихие слова весомо звучали в этом пустынном зале.

1. - Осколкин Родион Романович?
2. - Да.
3. - Вы проходите подозреваемым по делу о Краснопресненском маньяке. Вчера вечером в 22.30 вы были задержаны на чердаке здания венгерского торгового представительства с оптической винтовкой в футляре из-под скрипки... Родион Романович, вы маньяк? – елейно-доверительно поинтересовался Соломко.
4. - Нет, я школьный учитель.
5. Одно другому не мешает, – вздохнув, протяжно резюмировал генерал.
6. - Да разве я убийца? Разве маньяки так убивают? Я не хотел убивать для себя одного; не для того я собрался убивать, чтобы получить средства и власть, чтобы доставить себе удовольствие. Вздор! Я для всех стараться хотел.
7. - Значит вы, Родион Романович, забрались на крышу венгерского торгпредства по идейным соображениям?
8. - Да, вроде того.

Тихим, немного волнующимся голосом Осколкин начал объясняться. Соломко продолжал не торопясь перелистывать материалы дела. Взгляд его остановился на небольшой распечатке пропагандистских материалов общества «Анамнезис»:

В это время Осколкин, не останавливаясь ни на секунду, продолжал говорить всё быстрее и быстрее:

1. - Знайте ли, товарищ генерал, я учу детей истории. И вы даже не можете себе представить, что написал этот человек в школьном учебнике. Дети, воспитанные на такой истории, никогда не станут достойными людьми. Вы не профессиональный историк и для вас это не так очевидно. Но это так очевидно для меня – и я должен был это изменить. Я простой учитель и не могу запретить издавать подобные учебники, но я неплохо владею винтовкой и мог бы раз и навсегда отбить у этих хамелеонов желание бросаться словами в неокрепшие детские души.

Слушая доводы подозреваемого, Соломко вертел в руках прокламацию «Анамнезиса».

1. - Я уверяю вас генерал, что автор этого учебника – преступник и изменник. Как же мне вам это доказать, - Осколкин растерянно взмахнул руками. – Ну, вот послушайте хотя бы, что он пишет о партизанах Великой Отечественной войны. Возможно вам, как военному человеку это будет более ясным.

Соломко почти незаметно вздёрнул бровь.

1. - Людей, которых никто не заставлял воевать, но которые взяли в руки оружие для защиты страны, когда та была в самом отчаянном положении, он называет то бандитами, то боевиками. Но ведь они не могли просто сидеть и ничего не делать! А ведь автор этой мерзости имеет шикарный галстук, импозантную улыбку, прочное положение в обществе, авторитет в научном мире, очаровательную жену, многоумную лысину и к тому же уютную гостеприимную квартирку на Краснопресненской – всё это делает его в глазах общества не преступником, а лишь самостоятельно мыслящим учёным. Если хороший галстук в глазах людей является отпущением всех грехов, то надо отметить, что индульгенции подешевели в наши дни. Ведь совершенно очевидно, что если бритоголовый скинхед без галстука публично высказал бы что-нибудь подобное, то его наверняка засадили бы как минимум на пятнадцать суток!

Составив в целом представление о сидящем перед ним человеке, Соломко утратил к нему интерес и продолжал изучать бумаги.

1. - Я понимаю, что в глазах нашего несовершенного закона я покушался на убийство, и первое время меня это останавливало. Но потом я вдруг понял, что если я искренне убеждён, что этот человек преступник, то я не покушаюсь на убийство, а скорее, если можно так выразиться, покушаюсь на казнь.
2. - Родион Романович, - прервал Соломко Осколкина, - при обыске в вашей квартире были найдены некоторые агитационные материалы одной из экстремистских организаций – «Анамнезис». Вы имеете отношение к её деятельности? Знайте её членов?

Уже разговорившегося Осколкина этот вопрос сбил с толку.

1. - А? Просто бумажки… Случайно наткнулся на каком-то сайте. Что-то интересное, но сейчас я уже не помню, что именно. Однако позвольте я продолжу. Вы послушайте, что этот негодяй пишет о социальных аспектах сталинской индустриализации…

Соломко окончательно разобрался во всём происходящем. Темп речи Осколкина всё более ускорялся и ускорялся – возможно, подозреваемый впервые нашёл внимательного слушателя старше семнадцати лет. Однако генерал, закурив сигарету, предпочёл предаться воспоминаниям.

старницы главы Четвёртой:

следующая

 

 

дружественные сайты