Об авторах, контакты: Дмитрий Жуков, Сергей Лямин, контактная информация
Направления деятельности: фрактальная геометрия, постиндустриальное общество, руссистика, политология, англоведение, прогностика и футурология, фандрайзинг
Публикации: научные публикации Д.Жукова, научные публикации С.Лямина, публицистика Д.Жукова, публицистика С.Лямина
Информация: ...для студентов-историков, ...для студентов-политологов, ...для абитуриентов, оперативная информация
Мероприятия: "Учитель года", конференции, проекты
Комментарии:
текущие события, эссе, объявления

об авторах, контактынаправления деятельностипубликации

Home > эссе > "Утопический памфлет" > глава 5

 

 

Братья Сабуро. Стндартный кашмар (утопический памфлет).

Глава 5

Точка соскальзывания

старницы главы Пятой:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7

№ этой страницы 7 из 7

Эпилог

Завёрнутый в махровое полотенце Свиридов склонился в раздумье над клавиатурой. Референдум подходил к концу – нужно было исполнить свой гражданский долг. Петя лениво взвешивал: «За…Против…За… Против…». Из спальни донёсся голос девушки с яшмовыми серёжками:

  1. - Дорогой, ну где же ты? Твой зверёныш соскучился!
  2. - Иду, дорогая.

Подняв с пола брюки, Петя извлёк из кармана монету, подкинул её вверх. Выпал орёл. «Значит “за”», - решил Петя и проголосовал.

Казанков весь день метался по комнате от стены к стене. Он не мог есть, не мог пить и не мог спать, поскольку ощущал ситуацию морального выбора. Целый день Казанков взвешивал, оценивал, прикидывал, пытался понять, осознать и простить. Теребя в руках нательный крестик он лихорадочно искал в себе веру и надежду, но находил лишь отчаянье и омерзение. Он закалял в своей душе Нравственность с большой буквы этого слова. Он вспоминал строки Библии и романа Достоевского «Идиот». Иногда ему хотелось материться, а иногда - пасть на колени и протянув длани к небесам сотворить молитву о милосердии. В общем весь день Казанков размышлял голосовать ему «за» или «против».
К концу дня измождённый душевной борьбой он как всегда аккуратно занёс на страницы дневника все свои страдания. Для эстетической полноты запечатленного момента не хватало логического завершения - коды. Казанков понимал, что должен на что-то решиться, должен найти в себе волю, чтобы сделать этот нелёгкий выбор. Но когда решение проголосовать «против» вызрело в душе и утвердилось в сердце, было уже поздно, потому что референдум закончился, да и компьютера у Казанкова не было.

Плотно закрыв шторы на кухне, Кальсонов зажёг конфорку. Он не мог позволить ещё одному великому философу быть противником демократии. Самому Кальсонову казалось, что в нём проснулся дух Саванароллы, сжигающего на костре полотно великого Леонардо. Впрочем, если принюхаться, это был всего лишь душок итальянского пиромана. Кальсонов сунул рукопись в голубое газовое пламя а потом с безразличием наблюдал за тем, как ветхие пожелтевшие страницы догорали в жирной немытой миске. С этого мгновения Томас Карлейль уже больше никогда не говорил то, что он в действительности говорил. Вот так, уничтожая несколько старых исписанных листов, можно уничтожить частицу реальности. Языки пламени плясали в пыльных очках Кальсонова.

Мочалкин выхватил пистолет и выпалил весь магазин в потолок, после чего сверху посыпались в огромном количестве блёстки, переливающиеся в ярком свете прожекторов. Оркестр заиграл фанфары, Мочалкин демонстративно разорвал на груди золочёную жилетку:

  1. - Время референдума истекло. Проголосовало 99 % граждан России, настал момент продемонстрировать результаты. А включить рубильник мы попросим восемнадцатилетнюю девочку-перворазницу, которая сегодня первый раз в своей жизни голосовала. Я хочу обратиться к ней: Ася, каково это голосовать первый раз?
  2. - Вау! Клёво!
  3. - А ты знаешь, как пользоваться этим рубильником?
  4. - Вау! Клёво!
  5. - Так дёрни же его!

Ася протянула руку к рубильнику, и в это момент на сцену вприсядку выскочил хор мальчиков-дискантов в белом. Они затянули гимн:
Демократия, разворачивай крылья –
Над Отчизной нависла беда.
Нас свобода спасёт от насилья –
Будем счастливы мы навсегда.
Кардабалет из девушек без верха, но со стрекозиными крыльями, плавно задвигался под торжественную мелодию.
В это время из-под потолка вместо блёсток стали сыпаться рифленые чипсы, а в зал внесли фужеры с шампанским. Зрители разобрав бокалы, залазили друг другу на голову и ловили чипсы. Динамики стали транслировать оглушительный хруст пережаренной картошки и хрустальный звон. Под потолком что-то не рассчитали инженеры и чудовищный ком чипсов с беконом придавил Мочалкина. Ася двумя пальцами выловила «чипсину» из фужера и, произнеся «Вау! Клёво!», яростно сжевала её, опрокинула фужер шампанского, разбила его о колбу и опустила рубильник… В тот же момент тело на электрическом стуле как-то неестественно задёргалось и задымилось – через минуту внутри колбы ничего не было видно из-за чада.
В амфитеатр внесли водку в стаканчиках с надписью «За упокой души раба(ы) Божьего(ей)… ». К водочке прилагался кусок чёрного хлеба, упакованный в пластиковую коробочку.
Через минуту в одном конце зала затянули песню:
Призрачно всё в этом мире бушующем.
Есть только миг за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим -
Именно он называется жизнь.
С другой стороны зала откликнулись:
Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно….
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
Свет прожекторов усилился многократно, пока, наконец, лампы не перегорели и темнота не поглотила хаос.

После того, как насытившаяся хлебом и зрелищем публика была заботливо выпровожена вон, внутри колбы замерцал голубой фосфорицирующий огонёк. В темноте гулким эхом пронёсся стук каблуков и хруст раздавленных чипсов. В освещённый круг вступил профессор Журавлёв в распахнутом плаще, с куклой плачущего пьеро подмышкой и с тростью в руках. Элегантным движением трости он разгрёб кучу чипсов и метким ударом набалдашника по выступающей из ломтиков картофеля заднице привёл в чувство Мочалкина. Телеведущий, продолжая пребывать в полуоргастическом состоянии, издал звук похожий на боевой клич распалённого кабанчика, и на четвереньках уполз в темноту пастись на покрытом чипсами, водкой и шампанским полу амфитеатра. Время от времени он выкрикивал: «А это я – Эрнест Мочалкин!». Все журналисты, как известно, больны аутизмом. Внутренняя речь у них всегда вырывается вовне, а мы перед экранами наивно полагаем, что смотрим репортажи, интервью, шоу, новости и аналитические программы.
Кончиком всё той же трости Павел Павлович набрал комбинацию цифр замка колбы и открыл стеклянную дверь. Внутри чад уже рассеялся. В воздухе стоял нестерпимый запах бенгальских огней, и Журавлёв приложил платок к носу. Подойдя к телу, он аккуратно снял с головы подопытного электроды, высвободил руки и ноги.

  1. - Роман Гавриилович, сеанс окончен – ваша игра была неподражаема.

Как в полусне с кресла поднялся сын московского градоначальника. Дрожащими от возбуждения руками он отклеил накладную гурьевскую бородку.

  1. - Профессор, я ваш должник. Вы даже не можете себе представить, какой подарок вы мне преподнесли, позволив почувствовать, как тебя убивают сразу несколько десятков миллионов человек. Ах, в этот момент можно проникнуться таким количеством ненависти, злобы, наслаждения и безразличия! Ей-богу, профессор, блаженство было бы абсолютным, если бы Вы пустили настоящий ток. Искренне жаль.

Пока Роман Гавриилович делился своими ощущениями, Журавлёв усадил куклу на его место, присоединил к ней электроды и, зацепив набалдашником трости настоящий рубильник, плавно потянул его вниз. Чудовищной силы ток с треском и странным воем разорвал на части белоснежный шёлк грустного кукольного лица - Пьеро вспыхнул, электроды заискрились. Роман Гавриилович восторженно захлопал в ладоши и захохотал. Но Журавлёв не обратил никакого внимания ни на куклу, ни на Романа Гаврииловича. Его взгляд был устремлён на вольтметр, стрелка которого безукоризненно точно выразила народную волю. Куколка приняла на себя без малого десять тысяч вольт.
Журавлёв продолжал смотреть на вольтметр. В амфитеатре время от времени раздавались выкрики «С вами Эрнест Мочалкин», не прекращался хохот Романа Гаврииловича. А если бы стены были звукопроницаемы сюда бы добавились слова протестантского гимна, оглашаемого в близлежащем храме:
Пчёлки резвятся над лютиком,
Радуются солнцу звери и птицы,
В высоком небе парят ласточки -
Всё это Иисус Христос.
Аллилуйя!
В это мгновение Журавлёв почувствовал себя главврачом на утреннем обходе в сумасшедшем доме.

 

старницы главы Пятой:

предыдущая

Уважаемые посетители!

Пожалуйста, обратите внимание на это сообщение))

Вы просматриваете старую версию нашего сайта, которую мы намереваемся продолжать поддерживать. Здесь Вы можете найти информацию, которая пока не размещена или вообще никогда не будет размещена в новой версии нашего сайта. Но самую свежую и актуальную информацию мы размещаем уже на новом сайте по адресу http://ineternum.ru/

 

Dear ladies and gentlemen!

Please pay attention to the message))

You are viewing the old version of our website. We continue to support the old version, because here are located some unique data. But fresh and actual information is available only in new site http://ineternum.ru/

 

 

 

 

 

 

 
дружественные сайты
центр футурологии блог инетернума Центр фрактального моделирования социальных и политических процессов nexpol
 


 
© Дмитрий Жуков, Сергей Лямин, 2007 - 2010. При перепечатке, а также при цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.

Последнее обновление:
08.10.2008