Осадочные структуры (или традиционное институциональное наследие), несмотря на все восхищения любителей лубочных картинок, утратив своё прежнее функциональное значение, превращаются в самые уродливые явления нашей жизни.
Беседовал Сергей Лямин
Дмитрий Сергеевич, мы с Вами не раз говорили о социальной значимости проекта… Не могли бы Вы в двух словах обозначить Ваше видение актуальности этой исследовательской программы?
Деструкция традиционных неформальных институтов (ТНИ) представляет собой ключевую задачу модернизации. Авторский коллектив проекта исходит из гипотезы сохранения в патологическом виде традиционных форм социальных и политических институтов вследствие форсированного (усиленного импульсами «сверху» со стороны государства) характера российской модернизации в целом. Форсированный характер российской модернизации практически единодушно признаётся исследователи не только правильным, но и, с высокой долей вероятности, единственно возможным.
Однако это не означает, что отсутствуют негативные побочные эффекты такого «усиления». Осадочные структуры (или традиционное институциональное наследие), несмотря на все восхищения любителей лубочных картинок, утратив своё прежнее функциональное значение, превращаются в самые уродливые явления нашей жизни. Общинное сознание оправдывает общак и криминал. Взаимовыручка порождает круговую поруку. Религиозность становится разнузданным ханжеством и питательной средой для цивилизационной ненависти. Патриархальность порождает непотизм, семейное насилие и т.п.
Однако усилия по деструкции ТНИ, как правило, наталкиваются на хорошо известные проблемы. Во-первых, ТНИ глубоко проникли в институциональную структуру и имитируют «незаменимость» своей поддержки для существующей политической системы. Во-вторых, имеется недостаток информации для идентификации ТНИ. В-третьих, не существует чёткого представления, до какой степени архаичные институты должны быть разрушены, чтобы не допустить краха при этом всей институциональной системы. Все эти препятствия, являясь сугубо технологическими, и предопределили тот факт, что общенациональная политика деструкции традиционных неформальных институтов осуществляется методом «проб и ошибок» (очень осторожных «проб» и очень долго осмысляемых «ошибок»). Необходима рационализация этой политики, придание ей системности и динамизма.
Воззрения американских исследователей традиционных институтов формировались во многом явно или не явно под влиянием типпинг-моделей. В центре такого подхода: создание альтернативных социальностей (альтернативных правил игры, альтернативных институциональных платформ) и переключение на них акторов под воздействием внешнего импульса. Для этого необходима пауза в функционировании наличной институциональной структуры. Это может произойти в ходе специально созданной или естественно возникшей ситуации ослабления социального организма, в которой возможно опрокидывание институциональной структуры. Вообще ТНИ (традиционные неформальные институты) – это горючий материал в институциональной структуре, который может быть подожжен каким угодно достаточно влиятельным актором (в т.ч. внешним).
Мне представляется, что технологии, развиваемые на основе типпинг-моделей, могут быть чрезвычайно действенными. Однако они являются катастрофическими, предусматривают развитие через катастрофу или катастрофу как цель развития. Естественно, такие технологии производятся для использования в «третьих странах». Издержки опрокидывания под воздействием внешнего импульса оказываются чрезмерными, а процесс формирования новой структуры может быть и неприемлемо болезненным и иметь, кроме того, неприемлемые результаты.
В отличие от американского подхода для «третьих странах», в России нет намерения воспользоваться эффектом опрокидывания для разрушения самого социального организма; поэтому у нас развиваются некатастрофические стратегии деструкции ТНИ.
Дмитрий Сергеевич, я знаю, что Вы были одним из инициаторов применения фрактального моделирования в социо-гуманитарных исследованиях. Вы планируете развивать этот метод в рамках данного проекта?
Я должен сообщить нашим читателям, что с Сергеем Константиновичем Ляминым мы уже более 10 лет проводим совместные исследования – и он осведомлён о наших планах не хуже меня…
… Всё-таки жанр интервью предполагает некоторую неосведомлённость интервьюера…
Фрактально моделирование – это всего лишь один из методов, которые, как планируется, будут развиваться в рамках проекта. Вообще столь масштабный проект не может быть сфокусирован лишь на какой-то одной технологии моделирования. Фрактальное моделирование – это относительно новый, перспективный и, если можно так сказать, модный способ создания компьютерных симуляций. Но это лишь один из способов, над которыми работает авторский коллектив проекта.
Платформой для реализации проекта является Центр фрактального моделирования социальных и политических процессов – ЦФМ. Означается ли это, что «фрактальный» компонент проекта будет приоритетным?
Вовсе нет. ЦФМ по отношению к проекту – это, прежде всего инфраструктура, административно-организационная база. Центр фрактального моделирования был создан группой исследователей-«модельеров». И в эту группу входят не только специалисты по фрактальной геометрии – мы изначально не замыкались лишь на фракталах. ЦФМ – это один из немногих в стране центров, которые призваны продвигать компьютерное моделирование в социо-гуманитарной сфере. Должен сказать, что за эти годы Николай Евгеньевич Зудов (административный руководитель ЦФМ) многое сумел сделать для его организационного, финансового развития. В ЦФМ у нас есть хороший опыт работы: мы пишем компьютерные программы, осуществляем грантовые проекты, занимаемся издательской деятельностью. Именно поэтому Центр и был избран как база для реализации проекта; а не из-за фрактальной геометрии, конечно. Я уверен, что создание научного центра или лаборатории с чистого листа – это долгий и очень трудный процесс, если, конечно, делать это по настоящему, а не на бумаге. Вполне логично, что Валерий Владимирович Канищев предложил использовать для проекта уже имеющуюся платформу со значительным расширением её функции далеко за рамки, обозначенные в названии.
Дмитрий Сергеевич, я помню, что, когда обсуждался проект, Вы ратовали за включение в него так называемой «трансферной инициативы». Нет сомнений, что «импорт» зарубежных разработок в области моделирования мог бы быть существенно полезным для исследований в России, что, конечно, не умаляет отечественных достижений… Но есть ли потребность в большой «трансферной программе», ведь познакомиться со статьёй из зарубежного журнала любой исследователь может без особого труда?
Познакомиться с зарубежной периодикой, действительно не трудно. Однако полноценный трансфер знаний, о котором мы говорим, – это не только перевод и не только «литобзор» зарубежных исследований. «Импортируемые» модели реализуются с помощью специализированных компьютерных программ; значит, эти программы нужно сделать доступными для отечественных специалистов (или написать программный код заново или закупить лицензии). Нужно перевести пользовательские инструкции. Нужно детально изучить и изложить практику использования этих моделей в конкретных исследованиях для решения конкретных задач, чтобы продемонстрировать эвристические возможности моделей.
Кроме того, в отличие, например, от математики, социо-гуманитарные дисциплины имеют сильную национальную специфику, которая обусловлена, в конечном счёте, специфическими социальными потребностями в той или иной стране. Поэтому модели нужно адаптировать – перестроить так, чтобы они были полезны для решения именно наших интеллектуальных задач. Это само по себе сложное исследование. Наконец, программное обеспечение каждой модели нужно сделать в полном смысле слова «пользовательским приложением» – функциональным, доступным широкому кругу исследователей, а не только лишь узкому кругу лиц, посвящённых в тайны математического аппарата моделей.
Стремление к такому высокому уровню доступности компьютерного моделирования в «повседневной» исследовательской практике в социо-гуманитарной сфере – это, мне кажется, общая философия всех участников проекта. Если суммировать всё это, то, полагаю, можно сказать, что трансферная инициатива – это значительно более сложная деятельность, чем простой перевод из западной периодики.
Спасибо, Дмитрий Сергеевич!
