Жуков Д.С., Канищев В.В., Лямин С.К. Фрактальное моделирование историко-демографических процессов. М. — Тамбов: Ineternum; Издательский дом ТГУ, 2011. [Монография]
Полный текст публикации в формате pdf, в архиве rar
Summary.
Фрактальная геометрия позволяет создавать эвристически продуктивные модели. Такие модели обладают любопытным свойством: они способны обнаруживать и имитировать не только линейные, но и нелинейные эффекты, возникающие в результате взаимодействия ряда управляющих факторов.
Смысловым центром нашей модели демографического поведения является человеческое поведение. Мы моделируем две интерсубъективные интенции, свойственные социальному организму и определяющие в диалектическом единстве и противоречивости демографическую стратегию: потребность в детях и потребность в индивидуальном выживании. Первую интенцию следует понимать как стремление к коллективному (видовому) бессмертию, вторую – к индивидуальному бессмертию. Генеральным индикатором первой интенции является рождаемость, второй – выживаемость, которая берётся как величина, обратная смертности.
Во время и вблизи фазового перехода поведение объекта становится нелинейным и может, в частности, быть описано (в соответствии с нашей гипотезой) посредством общей фрактальной модели перехода (ОФМП). Математический аппарат ОФМП детально описан авторами применительно к иным фрактальным моделям, демонстрирующим динамику систем в процессе перехода из одного качественного состояния в другое. Здесь заметим только, что этот аппарат содержит итерируемую формулу, а также ряд математических условий, которые позволяют отождествить геометрический смысл операций над комплексными числами с результатами нуклеарных взаимодействий факторов модели. Результатами работы модели являются изображения (в фазовом пространстве) аттракторов и бассейнов изучаемых процессов при заданных величинах факторов. Для целей данного исследования на базе ОФМП была разработана модель Демофрактал и программное обеспечение для её реализации (программист – Юлия Мовчко).
В качестве первого объекта для моделирования демографического поведения были привлечены данные за период 1862 – 1917 гг. по 253 случайно выбранным сельским социумам Тамбовской губернии. Моделирование показало, что в имеющейся выборке сельские социумы придерживались (точнее – стремились придерживаться) традиционного типа воспроизводства (относительно высокая смертность при относительно высокой рождаемости). Разброс аттракторов демографических интенций разных сёл в фазовом пространстве модели невелик. Тем не менее, можно выделить четыре условные группы (облака) аттракторов. Сельские социумы находились в переходном состоянии. Внутри «большой» демографической стратегии наметилась дифференциация подтипов демографического поведения.
Задача моделирования демографических интенций в 1917 – 1920 гг. представляет собой продолжение исследования на другом хронологическом срезе. Имелась в виду главная цель – кросс-темпоральное сравнение, естественно, с поправками на конкретно-исторический контекст. Для расчетов была составлена случайная выборка из 249 сёл.
Разброс аттракторов демографических интенций разных сёл в фазовом пространстве модели, в отличие от предшествовавшего этапа, значителен. Увеличение разброса в рамках принятой гипотезы можно объяснить «средовым шоком», стимулировавшим акцентуацию частных, субрегиональных (высокоиндивидуальных) стратегий выживания. Иначе говоря, гражданская война в сочетании с политикой «военного коммунизма» вызвали большее стремление к индивидуальному выживанию (эффект «каждый умирает в одиночку»).
На средовой шок общество в целом отвечало диверсифицировано, но превалировало стремление к росту интен-ций к рождаемости и индивидуальному выживанию. Поэтому мы можем утверждать, что конкретное аграрное сообщество, напрямую мало затронутое Гражданской войной, сохранившие в своих рядах большую долю мужчин плодовитого возраста, делало ставку на коллективное выживание (рождаемость). Это наблюдение вполне вписывается в концепцию «общинной революции», развернувшейся в сельской России в 1917 – 1918 гг.
В сущности, именно такого ответа на вызовы внешней среды и следовало ожидать от традиционного общества, которое нацелено на выживание и, следовательно, должно было ответить на сокращение потенций к этому выживанию решительным стремлением к экстенсивному росту численности. Тогда как модернизированное общество, нацеленное на достижение оптимума между численностью и средовыми ресурсами (этот оптимум и есть качество жизни индивида), на ухудшение среды более склонно реагировать оптимизацией (сокращением) своей численности.
Естественно, нелинейная реакция рассматриваемых традиционных социумов на средовой шок не отменяла наличие некоторых групп социумов, которые реагировали линейно – то есть вымирали. Тем более, что мы обнаружили значительный разброс стратегий выживания, некоторые из которых точнее было бы назвать стратегиями простого вымирания (скоротечного или постепенного) в неблагоприятных условиях. Это тоже своеобразный «ответ» на внешний вызов: смерть это один из способов решения проблем.
Необходимо оговориться: длительный прессинг неблагоприятных привходящих обстоятельств на социум мы не рассматривали, мы изучали именно скоротечный шок. Возможно, именно длительный прессинг заставил бы социумы стать менее «амбициозными» в плане рождаемости, но ответ традиционного социума на краткосрочную средовую катастрофу оказался весьма оптимистическим и продуктивным. Конечно, речь в данном случае идёт всего лишь о возрастании интенций к рождаемости и выживаемости, которые могли бы привести к реальным сдвигам в численности, лишь будучи реализованными в течение длительного времени в константных условиях.
Обратим внимание на то, что аттракторы демографического поведения различных социумов расположены закономерно – по линиям, расходящимся веером из некоторой точки в зоне «тотального вымирания» (зона низкой рождаемости и высокой смертности). Такие скопления аттракторов могут указывать на некие «силовые линии» в рамках объективной закономерности выхода из кризиса. Мы назовём эти линии векторами спасения (во вся-ком случае, они обозначили направления, в которых социумы неосознанно усматривали спасение от роста агрессивности среды). Векторы спасения перпендикулярны линии гомеостазиса, на всём протяжении которой смертность и рождаемость сбалансированы. Это означает, что средовой шок вызывает реакцию традиционного общества, направленную против линии гомеостатической эволюции (т.е. против постепенной оптимизации среды и основных интенций с сохранением их баланса).
В базе данных за 1920 – 1926 гг., из которой получены эмпирические данные для проведения третьей фазы моделирования, содержатся сведения по 1179 сёлам Тамбовской губернии. Для расчетов была составлена случайная выборка из 55 сёл.
На этом этапе (1920 – 1926 гг.) общество столкнулось не просто со средовым шоком, а с существенным ухудшением среды: голод, эпидемии и крупное восстание (Антоновщина) очень резко воздействовали на традицион-ный социум.
Обнаружено, что традиционное общество оказалось более «подготовлено» к катастрофическому ухудшению условий жизни, нежели к незначительному улучшению. Улучшение условий (в проведённых компьютерных экспериментах) снижало прессинг высокой смертности и стимулировало демографический взрыв, переполнение ресурсной ниши и депопуляционный обвал. Напротив, социально-экономический и военный кризис не спровоцировал кризис демографической стратегии: в ухудшившихся условиях общество, очевидно, корректировало желаемые демографические перспективы в сторону стабильного выживания. В некотором роде, это косвенно подтверждает базовую гипотезу о том, что традиционное общество (в демографическом смысле) приспособлено к экстремальным (с современной точки зрения) параметрам среды. Поэтому кризисная обстановка просто купировала интерсубъективные предпосылки очередного демографического всплеска, но не привела к демографической катастрофе.
В рассматриваемый период мы можем наблюдать сохранение векторов спасения. Очевидно, социум по-прежнему или живёт в режиме реагирования на наличную катастрофу, или ожидает катастрофу в будущем, или помнит прошлую катастрофу.
Исследуемое общество уже не стремится к «заселению Вселенной» (зона низкой смертности и высокой рождаемости); но оно по-прежнему трансформируется не вдоль линии гомеостазиса, а вопреки ей. (Вектора спасения перпендикулярны линии гомеостазиса). На линии гомеостазиса общество оказывается лишь в точке её пересечения с наличной линией эволюции, в связи с неблагоприятными обстоятельствами. Так возникает частная ситуация баланса при общем несбалансированном развитии.
Очевидно, ни средовой шок, ни масштабное бедствие не могут заставить традиционный социум перейти к гомеостатической модернизации – к соблюдению баланса численности коллектива и ресурсов для индивидуального выживания. Очевидно, что для такого радикального изменения демографического поведения требуется внутренняя качественная смена формата существования социума (его социально-экономической и культурной базы), а не количественное изменение условий жизни.
Сравнивая векторы спасения исследуемого периода с предшествовавшим, обнаружим, что один из векторов спасения полностью исчез. Это именно тот вектор, который вёл в зону «заселения Вселенной». Векторы в целом более «прижимаются» к оси х, т.е. потребность в индивидуальном выживании существенно менее выражена. Общество, очевидно, уже не в состоянии было рассматривать выживание индивида как средство выживания системы.
Несколько упала интенция к рождаемости (по современным меркам это всё равно огромные величины рождаемости). Стремление к компенсаторной рождаемости предшествовавшего этапа не было поддержано улучшением среды и ростом ресурсной базы – поэтому на фоне усиливающегося кризиса социум перешёл к более «диким» формам традиционного выживания (сброс «лишнего» населения и т.п.).
Условно назовём такой комплекс эффектов центростремительной реакцией, поскольку она направлена в цен-тральную зону фазового пространства Демофрактала – в зону «стратегии тотального вымирания». Естественно, речь идёт о реакции, которая возникает не как продукт социальной рефлексии и целеполагания, а как «непроизвольный» (обусловленный доминирующими нормами и практиками жизнедеятельности) ответ на объективные вызовы и обстоятельства. Можно выдвинуть гипотезу, что центростремительная реакция связана с наличием векторов спасения и характерна для общества с «катастрофическим мышлением», выстраивающего свои стратегии (не только демографические) как стратегии бегства от катастрофы или адаптации к катастрофе. Естественно, к такому типу социумов должно быть отнесено практически любое традиционное общество (всегда существующее на грани голода, в преддверии нашествия врагов, «чумы» и т.п.). Предположим, что центростремительная реакция (адаптация к катастрофе) возникает как стремление к оптимизации численности населения и ресурсов, но не модернизированными, а крайне архаичными способами, и в результате длительного экстраординарного ухудшения основных параметров существования.
Стратегии социума с «катастрофическим мышлением» пульсируют (в зависимости от благоприятности/неблагоприятности среды) вдоль векторов спасения, а не вдоль гомеостатической линии.
